Запись 7 — кошмары
До места я добрался без происшествий. По указаниям мисс Фергюсон я сел в вертолет без опознавательных знаков и вскоре оказался в маленьком частном аэропорту, где целый парк черно-серых бизнес-самолетов с эмблемой «Перигелия» уже был готов доставить важных персон туда, куда они только пожелают. На вертолетной площадке меня встретила стюардесса с дежурно натянутой улыбкой на лице. Держа спортивную сумку в одной руке, а кожаную куртку в другой, я последовал за ней к стоявшему неподалеку самолету Learjet, потихоньку начиная осознавать, во что ввязался.
Это уж точно не разовая подработка. «Перигелий» ворочал серьезными деньгами — эмблема компании красовалась буквально повсюду. На ангаре слева, на самолетах и, черт возьми, даже на бутылке шампанского и бокале, которые мне подали, как только моя напряженная задница плюхнулась на сиденье. Я едва успел пристегнуться, а мне уже принесли выпить. Не очень понятно, с чего бы вдруг. Мне все еще казалось, что это сон. Но если это и сон, то самый лучший в моей жизни. Даже вкус у вина был просто восхитительным. Хотя у меня на роже написано, что я больше привык к пиву.
— Вам понравилось вино? Его делают во Франции специально для мистера Мердока!
От ослепительно белоснежной улыбки стюардессы мне стало слегка не по себе. Но это так, личное. Честно говоря, терпеть не могу стюардесс. И клоунов. Слишком уж размалеванные.
— Мисс Фергюсон просила отнестись к вам с особым вниманием, сэр. Если вам что-нибудь понадобится — что угодно, — просто позовите меня, хорошо?
С этими словами она наконец удалилась, оставив меня в легком недоумении. Я устроился поудобнее, ведь лететь еще долго, и закрыл глаза.
Кошмар, который я увидел, снился мне последние пару лет, так что его образы уже успели врезаться мне в память. Солнечный день на пляже. Родители улыбаются. Ужин в любимом месте моего детства. А затем темнота. Жуткий мрак и солнце, темное зловещее солнце, заливающее эту картину своим ужасным сиянием. Тень поглощает все вокруг. Сначала мать, а потом отца — таких родных и в то же время таких далеких. Я не помнил их лиц, но точно знал, что это они. Сердцем чувствовал. В моей жизни почти не осталось того, в чем я был бы так же уверен. А потом все исчезло. Мир грез выпустил меня из своих ледяных объятий.
